Читатель

Родился в 1900 в Тихвине в семье часового мастера. В 1917 году окончил реальное училище и поступил в Петроградский горный институт, в котором учился до 1928 года.
В 1933 году организовал и возглавил исследования «Группы Никеля» при ЛГИ. По разработанным им технологиям был получен первый советский ванадий, извлечен молибден из бедных некондиционных концентратов.

Совместно с учеными ЛГИ Н. П. Асеевым, К. Ф. Белоглазовым и др. разработал технологию получения меди, никеля, кобальта и платиновых металлов из сульфидных медно-никелевых руд, что послужило основой для строительства «Североникеля» и Норильского ГОКа. Из воспоминаний:

"...В конце тридцатых годов, видимо по самому высокому пове­лению, началась борьба за дисциплину на производстве, в первую очередь, с опозданиями. Кара определялась минутами: выговор — длительное удержание четверти зарплаты — увольнение. Попытка выгородить провинившихся влекла столь суровые последствия, что на это никто не решался.( Read more... )

"...На преподавательскую работу в вузы шли тогда сотни и тысячи молодых инженеров, экономистов, юристов; преподавателями вузов в разной квалификации становились ассистенты, доценты и даже профессора. На «партийные» кафедры – политической экономии, диалектического и исторического материализма, истории философии и др. новые преподаватели либо прямо направлялись горкомами и обкомами ВКП (б), либо утверждались ими после проверки.

Ученых степеней и званий не существовало. Они были отменены декретом еще в 1918 году. Были должности ассистента, доцента, профессора, весьма непрочные и неверные. Сегодня – профессор, доцент, а завтра по воле директора вуза – никто. Например, в 1932 или в 1933 г. заведующий кафедрой авиационных моторов профессор (по должности), заместитель директора Ленинградского института гражданского воздушного флота «разошелся во взглядах» (отнюдь не идеологического характера) с директором института, и был немедленно уволен, потеряв должность профессора и свою кафедру. Он с трудом получил место начальника гаража и мастерской по ремонту автомашин.

Нужда в преподавателях была такова, что вузы набирали новичков-преподавателей с бору по сосенке. Одни новички справлялись со своей работой, другие отсеялись в первые же годы своей преподавательской деятельности, а переквалификация преподавателей всех вузов страны Всесоюзной аттестационной комиссией (ВАК) и присвоение им ученых степеней и званий, организованные в 1934 г., привели к тому, что многие профессора и доценты по должности стали по званию ассистентами и лишь немногие остались профессорами и доцентами.

Все это на фоне происходивших непрерывно «идеологических чисток» в партии приводило к тому, что педагогический персонал вузов был раздираем непрерывными склоками. Многие преподаватели, члены партии или комсомольцы в борьбе за свои места и ставки прибегали к открытым (обычно статья в вузовской газете с обвинением соперника в «уклонах», чаще всего в троцкизме, и. т.д.) или к тайным доносам в партком вуза.

За время моей преподавательской деятельности мне пришлось отбиваться от тех и от других с большими или меньшими потерями. Моим главным преимуществом являлся тот факт, что я оставался беспартийным. Я не был участником борьбы за власть, а только зрителем этой борьбы, переходившей зачастую из «классовой» в «кассовую борьбу», в счеты преподавателей друг с другом.( Read more... )

Советское правительство наградило меня за рационализаторское предложе­ние, которое позволило заводу экономить по 15 ты­сяч рублей в год на производственных издержках. Награду я принял с благодарностью: я заслужил ее своим трудом, и мне было приятно, что его оценили. В рус­ских и, к сожалению, в американских газетах снова появились статьи обо мне. Тон этих статей и отклик на них усилили то ложное впечатление, которое уже начинало формироваться обо мне дома.( Read more... )

"...В ту пору с учеными обращались бесцеремонно. Часть ученых уже перебывала в тюрьмах и ссылках (например, бактериологи, которых систематически зажимали в 1933-1936 годы, предъявляя им фантастические обвинения; как-то один из наших блестящих бактериологов, Л. А. Зильбер, сидевший три раза по обвинениям, по которым его надо было каждый раз расстреливать, рассказывал мне, что он спасся только решительными грубыми ответами, которые он давал следователю: «Ведь ту чушь, подписать которую вы мне даете, потом откроют - лошади, и те будут ржать от смеха и презрения по вашему адресу»).

Другая часть ученых была интернирована - работала, как в плену (и надо сказать, ей страна обязана многими замечательными достижениями в физике и технике). Про существовавших на свободе можно было сказать: может быть, только кажется, что они существуют. Поэтому и неудивительно, что Аничков, как и Президиум Академии в целом, были тогда в трудном положении.

Мы должны были, например, терпеть поток различных изобретателей-новаторов. Новатор - обычно безграмотный человек, отчасти нахал, отчасти истерик, цель его - прославиться и получить выгодную должность. Одни новаторы предлагают методы исследования, другие - способы лечения, третьи - теории. Часть методов исследования - прямой плагиат из иностранных источников, благо связь с западным миром почти прервана, журналы доступны немногим. Ведь даже цитировать иностранных авторов не полагалось: да редакция их имена все равно должна была вычеркивать, так как советская наука - передовая, первая в мире, и только несоветский человек может «преклоняться перед заграницей». Даже название некоторых диагностических признаков или методик стали «русифицироваться».

Точку Эрба для выслушивания аортального диастолического шума переименовали в точку Боткина (который, ссылаясь на Эрба, указывал на ее значение); симптом Битторфа стал симптомом Тушинского, хотя сам Михаил Дмитриевич, ссылавшийся в своих работах на этот симптом как на симптом Битторфа, и не думал, конечно, его открытие приписывать себе. Появился «симптом Кончаловского», хотя это был признак,хорошо и всюду известный как симптом Румпель-Леде, и т. д. и т. п. Словом, наступила полоса «мокроступов» и «земленаук» - с той разницей, что шла не игра в переиначивание терминов на русский язык, а беззастенчивое ограбление интернациональной науки и воровское приписывание ее открытий отечественным ученым (конечно, без их согласия), своего рода шантаж под флагом патриотизма.( Read more... )

К сожалению, в нашей работе не раз появлялись самые неожиданные обстоятельства, препятствующие успешному и рациональному составлению проектов. Вот, например, одно из таких нелепых и неожиданных препятствий на пути к завершению проекта реконструкции Северной верфи.

Для правильного размещения корпусов новых цехов среди тех старых, которые можно было не сносить, а использовать, разместив в них современное оборудование, необходимо было иметь генеральный план Северной верфи. Такого плана в распоряжении проектировщиков не было. Не было его и на Северной верфи. Вероятно, он когда-то существовал, но бесследно исчез.

Решено было послать геодезистов для съёмки нового плана верфи в современном её состоянии. Но для этого сначала надо было получить разрешение тех организаций, которые следили за сохранностью государственных секретов. Разрешения получить не удалось, так как Северная верфь была сочтена за засекреченное предприятие (на этой верфи ремонтировались военные суда). Положение проектировщиков становилось безвыходным, ибо, не имея плана, можно было напроектировать так, что один цех налезал бы на другой.

Выход нашёлся. Северная верфь когда-то, до революции и до войны принадлежала германскому акционерному обществу. И вот, в известном немецком справочнике "Шиффбау" за 1913-й год было найдено подробнейшее описание Северной верфи вместе с фотокопией генерального плана. Но чиновник запретил им воспользоваться и немедленно наложил на справочник штамп "Совершенно секретно". Впрочем, такие приключения повторялись не один раз, хотя и в несколько иных вариациях. Вот, наш сотрудник Н.Н.Радкевич был командирован в Италию на верфи. Он заранее предвкушал, с каким эффектом он начнёт один за другим показывать нам добытые им заграничные проспекты, столь полезные для нашей работы. Не тут-то было! Всё было объявлено "совершенно секретным" и изъято.( Read more... )

В начале 1925 года, в самый блестящий период НЭПа, я получил предложение руководить производственной и исследовательской работой Северного государственного рыбопромышленного треста, работавшего в Северном Ледовитом океане. Я принял это предложение, так как оно хотя бы отчасти давало мне возможность вернуться к исследовательской работе. Действительно, мне позже удалось отказаться от производственной части и создать в Мурманске научно-исследовательскую биологическую и технологическую лабораторию.

Работа в «Севгосрыбтресте» с 1926 по 1930 год, в тот период, когда я начал служить, признана ГПУ «вредительской», и весь руководящий персонал принадлежал к той же грандиозной «вредительской организации», которой в рыбной части якобы руководил М. А. Казаков. Эта «вредительская организация», по заявлению прокурора республики Крыленко, являлась, кроме того, филиалом международной организации «Промпартии», процесс которой ГПУ совместно с советской властью с такой помпезностью разыграло в ноябре — декабре 1930 года. Ввиду того что деятельность «Севгосрыбтреста» именно за это время мне известна во всех подробностях и может свидетельствовать о той реальной обстановке и условиях, в которых приходилось работать «вредителям», я остановлюсь на этом, чтобы показать, кто были эти «вредители» и каковы были их «преступления».( Read more... )

Тимофе́й Алекса́ндрович Докши́цер (13 декабря 1921, Нежин — 16 марта 2005, Вильнюс) — советский и российский трубач, педагог и дирижёр. Народный артист России, профессор Российской Академии Музыки имени Гнесиных.



"Докшицер умеет петь на своем инструменте с особой теплотой, элегантностью, нежностью и мягкостью, играть с такой быстротой и ловкостью, словно он виртуознейший скрипач. Ему подчиняются вихревые, ураганные пассажи; его техника удивительна..." писала газета "Сан", США

"...Тимофей Докшицер является одним из неоспоримых мастеров игры на трубе в России и во всем мире. Будучи музыкантом до мозга костей, он буквально заставляет жить свой инструмент. Чудная техника позволяет ему всецело сосредотачиваться на интерпретации музыки".
" Брасс бюллетень, Швейцария " ( Read more... )