"...Решающим обстоятельством моего оставления института явился так называемый «саботаж интеллигенции» в первые месяцы революции и гражданской войны.
К тому же мой отец, врач по профессии, большевик с 1918 года, заочно приговоренный белофиннами к расстрелу за большевистскую пропаганду, в то время был начальником санитарной части Котласского района 6-й армии Северного фронта, сражавшегося с английскими интервентами. Это также не могло не повлиять на мое решение бросить институт и поехать на фронт.
Так, не достигнув 18-летнего возраста, я оказался «активным защитником революции». Однако собственно в военных действиях мне практически участвовать не пришлось. То ли по молодости лет, то ли вследствие моей «высокой грамотности», которая в те годы в армии была дефицитной, но я использовался преимущественно на «интеллигентных» должностях: сотрудника для поручений при штабе армии, инструктора агитпросвета, начальника связи, председателя полкового суда. Кстати, в качестве руководства судебной деятельности в то время у меня была лишь инструкция, в которой подробно указывалось, как вести документацию, а в отношении существа дела имелась лишь одна фраза: «Судить согласно революционной совести».( Read more... )
К тому же мой отец, врач по профессии, большевик с 1918 года, заочно приговоренный белофиннами к расстрелу за большевистскую пропаганду, в то время был начальником санитарной части Котласского района 6-й армии Северного фронта, сражавшегося с английскими интервентами. Это также не могло не повлиять на мое решение бросить институт и поехать на фронт.
Так, не достигнув 18-летнего возраста, я оказался «активным защитником революции». Однако собственно в военных действиях мне практически участвовать не пришлось. То ли по молодости лет, то ли вследствие моей «высокой грамотности», которая в те годы в армии была дефицитной, но я использовался преимущественно на «интеллигентных» должностях: сотрудника для поручений при штабе армии, инструктора агитпросвета, начальника связи, председателя полкового суда. Кстати, в качестве руководства судебной деятельности в то время у меня была лишь инструкция, в которой подробно указывалось, как вести документацию, а в отношении существа дела имелась лишь одна фраза: «Судить согласно революционной совести».( Read more... )