Робинсон, часть 3

Что бы ни говорили мне мои русские соседи, как бы ни превозносили коммунистические начальники страну, где якобы достигнуты социальная справед­ливость и равенство, меня никогда не принимали за равного. Да, меня ценили за профессиональные качества, однако я оставался диковиной и потен­циальным героем советской пропаганды. Я как-то приспособился ко всему этому. Смирился даже с оди­ночеством: некому было согреть мою постель, неко­му обнять и назвать папой. Я научился переносить почти все. Кроме одного.

Я так никогда и не примирился с расизмом в Со­ветском Союзе. Расизм постоянно испытывал мое терпение и оскорблял человеческое достоинство. Поскольку русские кичатся тем, что они свободны от расовых предрассудков, расизм их более жесток и опасен, чем тот, с которым я сталкивался в годы юности в Соединенных Штатах. Мне редко доводи­лось встретить русского, считавшего черных - а так­же азиатов или любых людей с небелой кожей - ров­ней себе. Пытаться их переубедить - все равно что ловить призрак. Я кожей чувствовал их расизм, но как можно бороться с тем, что официально не сущес­твует? Я ощущал на себе расовую неприязнь, хотя и заслужил признание как инженер-механик, чьи изобретения позволили в несколько раз повысить производительность труда. Я даже получил свою долю советских медалей и почетных грамот.

В этой книге я хочу рассказать о своей жизни в Советском Союзе. Мною движет не горечь, не желание денег, славы или возмездия. По своей природе я человек справедливый и не мстительный. Должен признаться, что в некотором отношении я извлек пользу из пребывания в Москве. В тридцатые годы в США я бы никогда не стал инженером-механиком из-за цвета кожи. Никогда бы не завоевал уважения коллег. Не получил бы работу, удовлетворяющую моим творческим потребностям. Никто не признал бы моих профессиональных достижений. В Москве я получил возможность всего этого добиться.( Read more... )