Евгений ДОБРЕНКО
"История народа принадлежит царю" Диалектика народной монархии
Ключевую в русской историографии книгу, «Историю государства Российского», Карамзин завершил словами: «История народа принадлежит царю». «История народа» оказывается упакованной в «историю государства», и обе «принадлежат царю». В новой доктрине вполне осознавалась эта «принадлежность» истории власти, в роли агента которой и выступало советское историзирующее искусство, понимавшее, что, как заметил в 1939 году Виктор Шкловский, «вопрос создания советского исторического фильма—это прежде всего вопрос об овладении историей»[17].
«Иван Грозный»—феномен, выходящий за пределы собственно кино. Этот фильм-событие, ставший кульминацией в отношениях одного из крупнейших художников мирового кинематографа с советской властью, с необыкновенной силой, глубиной и смелостью поставил фундаментальные вопросы власти.( Read more... )
"История народа принадлежит царю" Диалектика народной монархии
Ключевую в русской историографии книгу, «Историю государства Российского», Карамзин завершил словами: «История народа принадлежит царю». «История народа» оказывается упакованной в «историю государства», и обе «принадлежат царю». В новой доктрине вполне осознавалась эта «принадлежность» истории власти, в роли агента которой и выступало советское историзирующее искусство, понимавшее, что, как заметил в 1939 году Виктор Шкловский, «вопрос создания советского исторического фильма—это прежде всего вопрос об овладении историей»[17].
«Иван Грозный»—феномен, выходящий за пределы собственно кино. Этот фильм-событие, ставший кульминацией в отношениях одного из крупнейших художников мирового кинематографа с советской властью, с необыкновенной силой, глубиной и смелостью поставил фундаментальные вопросы власти.( Read more... )